____

Психология в геополитике

В международной политике, как правило, принято воспринимать как «большую шахматную доску». Выдающийся российский теоретик международных отношений В.М. Сергеев считает, что подобная метафора в первую очередь характерна для «западного типа» политического мышления, а ее спецификой является неявное предположение о всеобщей рациональности игроков. Однако стоит отметить, что популярная в рамках неореализма идея о том, как мировая политика – рациональный процесс имеет некоторые основания. Наличие «техноструктур» (Дж. Гэлбрейт), готовящих политические решения, позволяют подвести внешнюю политику страны к «рациональному знаменателю», минимизировав субъективные факторы.

На самом деле, необходимо отметить: теория межнациональных отношений непростительно долго (по сравнению с экономикой) игнорирует плоды «когнитивной революции» в социальных науках. При этом данное отставание характерно именно для ТМО. В работе по электоральным технологиям, медиополитологии, политике поведению используют данные когнитивной психологии или нейронауки, таким образом расширяя свои научные горизонты. Как отмечалось выше, у неореалистического рационализма есть структурные основы. Однако, часто парадигма рационального метода не срабатывает – так как в игру вошли гораздо большее количество слоев политической психики. Также я приведу несколько примеров девиаций от модели рациональных международных отношений в данной статье.

Считается, что сама хронология конфликта представляет большой интерес для историков, но в то же время специалистам по психологии/политической психологии и/или поведенческой экономике намного интереснее другое — то, что предшествовало этой войне.

Израильская военная и политическая элита отчаянно не верила, что Египет решится напасть. Они периодически получали сообщения, что власти Египта собираются вернуть Синайский полуостров и готовятся к войне. Однако они убедили себя, что президент Мухаммад Анвар ас-Садат не начнет войну до того, как завершит модернизацию своих воздушных сил. Потребовалось донесение агента разведки, получившего доступ к высшим эшелонам власти в Каире, чтобы переубедить израильское военно-политическое руководство.

Даже в случае военной угрозы, подобное нежелание изменять свою позицию — не новость для когнитивных психологов. На самом деле все мы хотим избежать когнитивного диссонанса (дискомфорта от расхождения картины мира с реальностью) и готовы ради этого жертвовать правдой.

По мнению политолога Ф. Тетлок, долгое время изучавший прогнозы, которые выдавали политические эксперты, смог собрать и систематизировать типичные оправдания, к которым они прибегали, когда прогнозы не сбылись. Полилог имел возможность заявить, что «случилось невозможное» или он сделал «морально верную ошибку», или его прогноз опередил свое время. На заметку стоит отметить, что в исследовании Тетлока речь не про политиков, но об академических исследователях. Вероятно, что у публичных политиков склонность к самооправданию больше, чем у экспертов по вопросам политики.

Поведение президента Анвара ас-Садата также не новость — для поведенческих экономистов. Какие-то решения, которые он принял были похожие на поступки человека, проигравшего крупную сумму в карты и желающего отыграться. На это можно посмотреть через призму «перспективной теории рисков» — концепции, за которую Даниэль Каннеман в 2002 году получил Нобелевскую премию по экономике. Основываясь на перспективной теории, человек начинает избегать рисков перед лицом возможной прибыли. И в противоположность, становится крайне нечувствительным к риску в ситуациях сильных потерь и идет на большой риск, чтобы вернуть утраченное. Архетипический пример «избегания потерь» - игрок, который теряет крупную сумму и ставит на кон все, что у него осталось — в надежде отыграться. В первую очередь, речь может идти о восприятии ситуации, а не об реальных потерях.

В течение нескольких лет до войны Египет потерял Синайский полуостров и руководство страны не могло с этим смириться. Если говорить по теории рационального выбора, ас-Садату следовало выждать некоторое время. Довести модернизацию Египетских вооруженных сил до конца, после этого начинать войну. Однако в своих глазах он был правителем, который отдал врагам «клочок родной земли», поэтому он не мог позволить себе ждать.

Данные эволюционной и когнитивной психологии показывают, что большинство людей, в целом, куда более подозрительны, чем принято считать. Это также верно для политиков.

Психологи недавно выдвинули гипотезу о существовании специального психологического механизма, заточенного под обнаружение внешней угрозы. Это имело название «сверхчувствительного механизма обнаружения действий силы» (Hypersensitive agency detection device, HADD), работающего по принципу «лучше перестраховаться». В результате HADD первобытный охотник, услышав шум в кустах, на каждый раз оборачивался с целью проверить не крадется ли за него тигр.

В любой сверхчувствительной системе есть много ложнопозитивных результатов. В 9 из 10 случаев речь шла о порыве ветра, а не о хищнике.

В настоящее время мы живем в других условиях, но первобытный механизм никуда не делся. Таким образом, благодаря этому механизму в обществе появляются всевозможные теории заговора. Также случайные события в политике или экономики приписываются злонамеренной силе. Действия механизма HADD в политике усиливаются явлением, известным социальным и когнитивным психологам как фундаментальная ошибка атрибуции (FAE).

Условно говоря, она имеет следующий вид: пытаясь объяснить чужое поведение, мы непременно будем переоценивать личные факторы и недооценивать ситуативные. Политический психолог Даниэл Херадствейт, долгое время изучавший самый древний конфликт на Ближнем Востоке, показал, что обе политические силы находятся под сильным влиянием фундаментальной ошибки атрибуции. А враждебное поведение контрагента они объясняют «злой, порочной природой», любая попытка договориться с контрагентом списывается на внешние ситуативные факторы («у него не остались ресурсов против войны, вот он предлагает мир»). Именно поэтому нужно понимать, что этому психологическому феномену подвержены обе стороны конфликта, так как это делает перспективные мира в регионе туманными.